А. Великанов. Чувство лосося. Глава 7.

С высоты сегодняшней наукообразной достаточности мозговых усилий господствующего пока на Земле вида Homo Sapiens, мы можем безбоязненно судачить о тех или иных природных явлениях, закономерностях и всевозможных артефактах.

Можем помусолить и систематику всего живого в угоду отдельных заинтересованных групп лиц, теребя каменюги из фундамента дома, выстроенного давно-предавно дяденькой Линнеем (как происходит сегодня с камчатской семгой - стилхедом - микижей).

Не властны смертные лишь над чувствами, заставляющими в равной мере страдать и радоваться как президента Московского банка, мнущего шелковистый костюм на кожах свежеслепленного BMW, так и юродивого нищего, беззубым ртом расчмокивающего жесткий сухарь бытия, недавно найдённый в мусорном баке у Сытного рынка.
Чувства есть долгостойкие запахи бесконечности материи, каждодневно наносимые розой ветров в наш дом, наш разум, наше сердце.

Современники подтвердят, что Лев Строгин на любой рыбалке, первого пойманного лосося всегда отпускал догуливать обратно, только усахарившись его страстью и силой, обязательно погладив по широкой, мощной спине.

На молчаливый вопрос (мэтра раздосадовать идиотскими домыслами не пришло бы в ум даже жене) Лев лишь загадочно улыбался, терзая седой с военной годины, непослушный чуб.

И не ясно по первости было, относились ли сентенции к работе снасти в целом или к отдельным ее компонентам, либо объясняли физическую подготовку деда, а может он без затей разумел ухватки пресноводного короля. Много позднее, по осени, когда невидимые частички лосося беспардонно пробрались в самые потаенные шхеры организма, наступило внезапное озарение. В натяг, водя очередного короля я нечаянно внял подспудную радость, когда тот нeохотливо брыкнулся восвояси и во всех ладах занялся бойкой отмоткой лески с перегревшейся от маяты шведской катушенции. Такого прежде не складывалось ни с какой другой рыбой, где промашка в подсечке или внезапный сход с крючка воспринимались как досадные оплеухи холоднокровного недотепы, не более того. Тут против стоял некто равный и независимый, в чем-то превосходящий тебя самого.

Когда лосось с устатку на минуту-другую подрулил поближе, обсохшие губы сами собою раскрылись и энергично крикнули: "Почувствовал, почувствовал господина"!

Мне не причудилось ничего отличного в увертках рыбины - дело было видимое, простое. Здесь я окончательно сообразил, что навсегда дозрел до великого ЧУВСТВА ЛОСОСЯ!